Вера же вместо дел да вменится мне, Боже мой, не обрящеши бо дел отнюд оправдающих мя. Но та вера моя да довлеет вместо всех, та да отвещает, та да оправдит мя, та да покажет мя причастника славы Твоея вечныя.
Увы, в миру ужасны нравы.
Но не дерзни своей рукой
Остановить его забавы.
Только не стань его слугой.
Не оскверняй души роптаньем,
Богатств и славы не лови.
Но защищайся покаяньем.
На помощь Господа зови.
Во дни Великого Поста
Господь зовёт на покаянье.
И кровь с распятого Христа
Стекает струями с Креста –
Но где же наше состраданье?
Душа, пресытившись, молчит.
О как понять сие увечье?
Повсюду музыка звучит –
А слёзы тающей свечи
Совсем не те, что человечьи.
Вот шум сменился тишиной.
Господь исполнил обещанье:
Собрал слезинки, до одной.
Но исцелённых, как волной,
В мир унесли свои желанья.
Я уже хотела сорвать стебелёк с колокольчиками,
Но почему-то оглянулась на девочку и спросила:
«Можно, я сорву колокольчики?»
Она отрицательно покачала головой.
«Хорошо, – согласилась я, – пусть растут. Да?»
Она утвердительно кивнула, без изменения выражения лица.
И я пошла домой.
Колокольчики остались целы.
И, наверное, благодарили свою спасительницу
С мячом под мышкой и с крестиком на груди.
Кто без вести пропал,
Кто в списки не попал.
Ты помнишь ли Афган?
Кто в сердце, кто в висок,
Кто телом на песок,
Кто грудью на экран…
У дома сорок семь – магнолия в цвету,
У дома тридцать пять в букете розы.
Табличка на стене. Там жизнь длиной в черту.
А дальше… только слёзы.
И разрываются сердца.
И мы стираем кровь с лица.
И рвутся души на куски.
И мы мертвеем от тоски.
И только тьма по сторонам.
И страшно нам. Как страшно нам.